Бесподобный бессмертный в окружении демонических учеников (Новелла) - 32 Глава

Невиданное зрелище

Глава 25

Впервые Цзян Инхэ чувствовал себя так.

Там, на Земле, он был одиноким интровертом, его круг друзей состоял из
нескольких людей, и кроме игр и чтения, он ничем не увлекался.

Он никогда не чувствовал такой…

Жар.

Все его тело плавилось, мозг накалился от этих обжигающих ощущений. Он по-
прежнему опирался на меч, и тот был единственным источником прохлады. Даже
воздух, который он вдыхал, был раскаленным.

Если бы Цзян Инхэ не стал независимым в молодом возрасте, он бы уже рыдал в
голос от дискомфорта.

Он продолжал терпеть, но этот непристойный запах неумолимо окружал его, не
собираясь исчезать в ближайшее время. Запах крови и гармоничная ци сущности
дао смешались, порождая особый леденящий и в то же время цветущий аромат.

“Семь дней всеобщей радости” — уникальный препарат секты Хэхуань, к тому же
высокоуровневый. В сочетании с демоническими техниками иллюзий, используемыми
совершенствующимся того же развития, что и Цзян Инхэ, даже такой аскет все
равно был бессилен полностью сопротивляться.

Его затуманенное сознание то появлялось, то исчезало. Подвеска на мече Ванчэн
слегка касалась тыльной стороны его ладони, а кисточка на конце вызывала зуд
на коже.

С помощью цигун Цзян Инхэ сопротивлялся убивающему его волю действию препарата
с переменным успехом. Его ресницы намокли. Он уже не мог больше выносить это.

В этот момент знакомые руки обняли его и вернули температуру в нормальное
состояние.

Ли Хуаньхань обнимал его.

У его старшего ученика всегда была пронизывающая враждебная аура, но, когда
тот заключал его в объятия, оставалась лишь нежность, скрытая от взора других
людей.

Цзян Инхэ узнал его. Он не беспокоился о поведении и темпераменте своего
ученика, к тому же Хуаньханю уже кто-то нравился, так что он мог не…

Ход его мыслей резко оборвался. Он внезапно вспомнил, что его старший ученик,
казалось, …не был “прямым”.

Так не очень хорошо выходит. Два одиноких мужчины… Только Цзян Инхэ вздумал
отпрянуть, как чужие пальцы удержали его. Поток духовной энергии, приятной как
чистый источник, возник в его теле, чтобы поддержать его и разорвать застой.

На сердце у Цзян Инхэ сразу полегчало… “Согнутым” людям не всякий
приглянется! Более того я его учитель!

Посмотрите, как он уважает учителя и почитает его обучение! Он достойное
будущее бессмертных, взросший на основных ценностях социализма!

Цзян Инхэ тут же преисполнился удивительной самоуверенности, он поспешно сжал
руку Хуаньханя и, наклонившись ближе, прошептал:

‒ Где они? Что с магическим барьером? Поврежденная душа Сяо Сюаньюй
скрылась…

‒ Этот демонический совершенствующийся мертв.

Цзян Инхэ на миг застыл:

‒ … Ты ранен?

Если его ученик смог сказать это, он, должно быть, сражался с ним. Даже если у
Сяо Сюаньюй осталась только половина души, он все еще был демоническим
монархом Дунсюй, что на два уровня выше, чем у Хуаньханя. Как он мог не
получить травму?

Не услышав ответа, Цзян Инхэ уже собирался допросить его, как внезапно донесся
хриплый голос старшего ученика.

‒ Учитель, ‒ Ли Хуаньхань, казалось, через силу сдерживался. Он опустил голову
рядом с шеей и глубоко вздохнул, ‒ Когда ваша собственная жизнь в опасности,
даже не упоминайте других.

С поддержкой духовной энергией Цзян Инхэ почувствовал себя намного лучше, чем
раньше. Ли Хуаньхань напомнил о его затруднительном положении, которое никуда
не исчезло.

Эффект “семи дней всеобщей радости” мог только постепенно рассеиваться. Он
закрыл глаза и сконцентрировался на противостоянии с внутренними необычными
действиями.

Только после этого Ли Хуаньхань осмелился перевести взгляд и по-настоящему
посмотреть на него.

Такой шанс выпадает раз в жизни, но для Ли Хуаньханя это был не шанс, а
мучения.

Учитель все еще не осознавал его отношение, и сейчас было не время для этого,
но тем не менее именно в эту пору, хоть никто и не видел, цветок сливы
раскрылся и предстал перед глазами.

Он медленно поднял руку и провел пальцами по темным локонам учителя. Он хотел
дотронуться до щеки, но остановился.

Ли Хуаньхань растерянно глядел на него.

Ему и в голову не могло прийти, что настанет день, когда слово “слабый”* будет
применимо к нему самому.

* или мягкий, уступчивый.

Он насмешливо приподнял нижнюю губу. Заметив пятна крови на щеке Цзян Инхэ, он
осторожно вытер их кончиком пальца.

Ресницы учителя все еще были мокрыми, а уголки его глаз покраснели, как будто
ранее его довели до слез.

Ли Хуаньхань знал, что он не благородный человек. Жадность, жажда и
собственничество, казалось, были у него в крови, и со временем они лишь росли
и росли.

Но вместе с этим он все сильнее ценил и берег своего избранного.