Сквозь облака 2: Поглотить море (Новелла) - 31 Глава

— Где-то с полгода назад мне стало казаться, что с Хунси что-то не так, но я
не могла его ни в чем уличить, пока четыре месяца назад я не собралась ехать в
Гонконг. Он делал вид, что отпускать меня не хочет, однако никак не мог скрыть
своего ликования, он едва не скакал от радости. Тогда-то у меня внутри и
забилась тревога.

Цзо Цю отличалась от членов прочих семей, с которыми Мэн Чжао приходилось
общаться в последнее время. Она была образована, ее высказывания и действия
свидетельствовали о хорошем воспитании. На ней была однотонная шелковая блузка
и широкие брюки, на шее повязан шелковый платок с хорошей драпировкой, и хотя
она примчалась сюда ночью, на ее лице все еще сохранялся дневной макияж.

Мэн Чжао мягко поставила перед ней стакан с теплой водой и спросила:

— Когда вы обо всем узнали?

— Однажды я взяла выходной и вернулась из Гонконга раньше. Это было спонтанное
решение, — Цзо Цю прикрыла покрасневшие глаза, а через некоторое время вытерла
уголки глаз и продолжила: — В тот день, когда я приехала домой, там не было
ничего странного. Муж с виду тоже был нормальным. Удивленным, но взволнованным
и радостным. Мы поужинали вместе, сходили в кино, возвращались, держась за
ручки, как новобрачные после разлуки. В душе я смеялась над своей
подозрительностью. Однако в ту ночь я внезапно проснулась и обнаружила, что
вторая половина кровати была пуста, а в гостиной горел приглушенный свет и
звучали голоса.

«Это дело может быть серьезным, ты должен морально подготовиться…»

Цзо Цю накинула халат, слегка приоткрыла дверь спальни, и сразу увидела на
диване сидящего к ней спиной мужчину. Тот был невысоким и полноватым, однако
голос его звучал спокойно, словно наставник обращался к подчиненному. Тон его
казался мягким, но не терпящем возражений.

Ли Хунси стоял у журнального столика, руки его висели по бокам. С такого
расстояния Цзо Цю не могла рассмотреть выражения его лица, но, будучи его
женой, ощутила, что тот находился в крайнем смятении чувств:

«Как это возможно? Как это она вдруг исчезла?! Что нам теперь делать? Что
будет, если нас найдут? Это очень опасно…»

«Подобных случаев много, их не так легко расследовать, не говоря уже о том,
чтобы выйти на тебя, — мужчина сделал паузу и переменил тему: — Меня беспокоит
другое».

«Что?»

«Она утащила наш товар».

Ли Хунси выглядел растерянным. Некоторое время он никак не реагировал на слова
собеседника, однако затем вдруг резко поменялся в лице:

«Что?! Ты говоришь о… о…»

Его голос неожиданно оборвался и в гостиной воцарилась зловещая тишина.

«Плевать на нее, но мы не можем потерять товар, — спустя долгое время
посетитель наконец заговорил снова, его низкий голос звучал очень холодно: — Я
уже распорядился, чтобы это дело уладили без лишнего шума. Но ты должен быть
морально готовым, если… Понял?»

Цзо Цю затаила дыхание. Она никогда не видела, чтобы на лице Ли Хунси
возникало такое странное выражение. На нем как будто одновременно проступили
ужас, отвращение, ненависть и нежелание смириться. Стиснув зубы, он легко, но
решительно кивнул:

«Понял».

Только после этого гость, казалось, испытал удовлетворение. Он кивнул и
поднялся, собираясь уходить.

В тот момент, когда он обернулся, через дверную щель приоткрытой комнаты Цзо
Цю на мгновение ясно увидела его лицо. Вопреки ожиданиям, оно оказалось не
слишком старым, вероятно, ему было лет двадцать с чем-нибудь или чуть больше
тридцати. Он был белокожим и слегка полноватым, невысокого роста, а на брови
имелась выпуклая родинка. Он обладал типичной наружностью интеллигентного и
дружелюбного человека, однако почему-то это дружелюбие внушало ей леденящий
страх.

Интуитивное чувство опасности заставило Цзо Цю отступить в сторону и крепче
вцепиться в дверную ручку.

Во мраке ночи никто не мог рассмотреть происходящее за приоткрытой дверью
спальни. Она затаилась в темноте, чувствуя, как колотится сердце, однако уши
бессознательно улавливали движения в соседней комнате. Она слышала, как тот
человек попрощался и вышел, как Ли Хунси вышел из квартиры следом, провожая
его до двери лифта, из коридора доносились неясные звуки шагов. Через
некоторое время, дрожа, она слегка приоткрыла дверь и увидела, что за окном
гостиной была глубокая ночь. Настенные часы размеренно тикали, и секундная
стрелка поравнялась с минутной.

Было ровно три часа ночи.

— На следующий день я невзначай упомянула об этом, сказала, что, кажется,
слышала ночью, как он с кем-то разговаривал, и спросила, был ли у нас гость.
Хунси на секунду растерялся, но тут же успокоился и сказал, что бухгалтер,
которому известна конфиденциальная информация, уволился из их компании, и что
если тот устроится в фирму конкурента, это может затронуть его и еще
нескольких руководителей. Поэтому сотрудники компании пришли к нему поздней
ночью, чтобы найти решение проблемы. Однако все должно пройти гладко, поэтому
он просил меня не волноваться, — Цзо Цю сделала глубокий вдох и подавила
подступающие рыдания. — Но это странное ощущение страха не отступало, я даже
не решилась остаться дома до вечера воскресенья… Во второй половине
следующего дня я с тревожным чувством села на самолет до Гонконга.

— Этот человек сказал, что он подключил людей, и те без лишнего шума уладят
проблему, из-за которой они потеряли «товар»? — спросила Мэн Чжао.

Цзо Цю кивнула.

В голове Мэн Чжао возник образ пришедшей в неистовство Лю Ли в комнате для
допросов: «Только эта идиотка Гао Лин не понимала реалий и все воображала, что
у нее есть какое-то «крупное дельце». Думала, что провернет его и тут же
разбогатеет…»

Мэн Чжао слегка наклонилась вперед и пристально посмотрела в глаза Цзо Цю,
голос ее звучал серьезно:

— Вы помните день, когда произошел этот разговор?

— Восемнадцатое марта, — Цзо Цю прикрыла рот рукой, чтобы вновь подавить
всхлип. — У меня есть запись о полете из Гонконга восемнадцатого марта.

Восемнадцатое марта — это третий день после побега Гао Лин из дома!

Судя по всему, делом, которое предстояло «уладить без лишнего шума»… была
именно Гао Лин!

— Мы очень благодарны вам за содействие и за предоставленную информацию.
Пожалуйста, оставайтесь на связи на время проведения расследования. Если
вспомните какие-либо детали, свяжитесь с полицией, — Мэн Чжао крепко пожала
руку Цзо Цю. — Если понадобится помощь, можете связаться со мной в любое
время, не бойтесь, мы гарантируем вашу безопасность!

Глаза Цзо Цю все еще были красными, она запрокинула голову, заставляя слезы
двигаться в носослезный канал. Спустя некоторое время она посмотрела на Мэн
Чжао:

— Спасибо вам, офицер Мэн. Просто все это так неожиданно… Мы с мужем были
однокурсниками в университете, у него очень консервативная семья, условия тоже
были не лучшими. Когда мы влюбились, он был настолько беден, что даже не мог
купить мне цветов. Когда он пришел ко мне домой, моя мать чуть не вышвырнула
его за дверь. Мы вместе преодолели столько трудностей, чтобы жить так, как
сейчас, столько лет чувств и отношений…

Мэн Чжао успокаивающе похлопала ее по руке.

— Я уже думала, что, может быть, у него появился кто-то еще? Все из-за того,
что я все время работаю и пренебрегаю семьей? Из-за того, что я слишком
сильная и не обращала внимания на его чувства? Мне хотелось взять в руки
микроскоп, чтобы рассмотреть в него свои промахи и ошибки, но я все-таки кое-
что забыла. Забыла, что подонками не становятся из-за твоей заботы и ласки…
подонки становятся подонками только из-за самих себя.

Она сделала паузу и сквозь слезы слабо улыбнулась:

— Если не затруднит, мне бы, наверное, не помешала ваша помощь. Не знаете
хорошего адвоката по разводам? Такого, кто смог бы выгнать этого отброса из
дома.

Полицейские и адвокаты в большинстве своем не чужие друг другу люди. Мэн Чжао
подмигнула, чуть наклонилась к ее уху и лукаво улыбнулась:

— Я действительно знаю нескольких…

Дверь комнаты для допросов открылась. Ляо Ган, сидевший в соседнем помещении
за столом, снял наушники:

— Нарушаешь правила.

Мэн Чжао сунула руку в карман брюк и вскинула подбородок:

— Донесешь?

Ляо Ган не знал, смеяться ему или плакать, а Мэн Чжао, приподняв бровь и
улыбнувшись, вышла.

.

— Понял, напиши заключение протокола и вышли мне на почту… Скажи внутренней
службе следить за эмоциональным состоянием родителей жертвы. Гао Вэй и Сюн
Цзиньчжи впервые в Цзиньхае, места им совсем не знакомы, позаботьтесь о них и
не давайте контактировать со СМИ.

Снаружи, сквозь шум воды, доносился голос Бу Чунхуа, говорившего по телефону.
Закончив чистить зубы перед зеркалом, У Юй прополоскал рот, небрежно стянул
полотенце и, вытирая лицо, вышел из ванной.

Бу Чунхуа принадлежал к тому типу людей, которые, как бы поздно они ни легли
накануне, на следующий день способны неукоснительно следовать рабочему
распорядку. В 7:30 утра он встал, сходил в душ, почистил зубы, совершил
утреннюю пробежку, уже переоделся в полицейскую форму и стоял у окна,
заканчивая телефонный разговор. Едва он обернулся, как заметил выходившего из
ванной У Юя. Тот был обнажен по пояс. Чуть прикрыв глаза, он зевнул и отбросил
полотенце на незаправленную кровать.

Он, должно быть, уже поместил Бу Чунхуа в безопасный и безвредный белый
список. На нем оказались только джинсы, висевшие на бедрах, линии плеч, шеи,
поясницы и спины, мышцы пресса были видны как на ладони. Он ступал мокрыми
босыми ногами по ковру, оставляя за собой нечеткие влажные следы.

— Уже помылся? — безразлично спросил Бу Чунхуа, отведя взгляд в сторону.

— Не мылся.

— Ты разве не принимаешь душ по утрам?

У Юй открыл бутылку минеральной воды и, отпивая, произнес:

— Геморно. Кто я такой, чтобы уподобляться таким культурным людям как вы?
Утром разок и вечером разок — кто знает, чем вы там за закрытыми дверьми
занимаетесь.

— …

Лоб Бу Чунхуа слегка дернулся. Он отвернулся и вдруг услышал, как У Юй ойкнул:

— Погоди, тебе шею сзади поцарапали?

— ? — Бу Чунхуа протянул руку и потрогал. Действительно, кожу с правой стороны
немного саднило. Из-за расположения он не мог увидеть это место, когда
поворачивал голову и смотрел в зеркало, однако на ощупь было понятно, что кожа
там содрана.

Видимо, прошлым вечером, когда он дрался с толпой, один из нападавших его
поцарапал, но из-за всплеска адреналина он ничего не почувствовал, да и утром
в душе не заметил.

— Опухло, — сказал У Юй. — Я намажу тебе меркурохромом.

Первым побуждением Бу Чунхуа было отказаться, однако он тут же проглотил
вертевшиеся на языке слова и молча согласился на столь любезное предложение. У
Юй позвонил на ресепшен и попросил у администратора меркурохром и вату. Бу
Чунхуа сидел на краю кровати, слегка оттянув воротник, а У Юй позади него,
поставив одно колено на кровать, сначала протер царапину пару раз мокрым
полотенцем, а затем, смочив ватный тампон лекарством, тщательно обработал чуть
покрасневшую и припухшую поврежденную кожу.

Бу Чунхуа от природы являлся обладателем довольно светлого пигмента: радужка
его глаз имела янтарный оттенок, а кожа была относительно белой — здоровой,
упругой, с равномерным подтоном. У Юй же был бледен тем видом бледности,
который появляется вследствие беспрестанной изматывающей работы. Густые волосы
Бу Чунхуа, слегка блестевшие в лучах рассвета, приятно пахли шампунем. Они
сильно отличались от растрепанных черных волос У Юя, которые тот часто стриг
сам себе вслепую перед зеркалом.

— Изнеженный жизнью, — едко поддразнил его У Юй. — Чуть поцарапаешься, и сразу
так заметно.

Бу Чунхуа сказал:

— Я, наоборот, завидую таким как ты.

— Завидуешь чему?

На спине, животе и даже руках У Юя в изобилии виднелись рубцы, шрамы и следы
от заживших ран. Они не замечались, когда он был в одежде или в затемненном
помещении, но если внимательно присмотреться к нему при свете, зрелище
окажется ошеломляющим. Бу Чунхуа слегка шевельнулся, будто хотел обернуться,
но сдержался и, глядя на белые гостиничные простыни, проговорил:

— Шрамы — это как медаль мужества, ты так не считаешь?

У Юй невольно улыбнулся:

— Херня это, а не медаль. Травмируются только простаки. У способных даже
волосок с головы не упадет.

— В смысле?

Бу Чунхуа повернул голову. Он видел, как У Юй выбросил ватный шарик, но явно
не хотел ничего объяснять:

— Готово. Следи, чтоб не воспалилось.

Он встал, чтобы взять бутылку недопитой минеральной воды, но Бу Чунхуа вдруг
выхватил ее:

— Вернись. Начальник задал тебе вопрос.

Один сидел на краю кровати, а второй стоял, подпирая коленом матрац. Несколько
секунд они молча смотрели друг на друга. Чу Юй сделался немного робким.
Опустив голову, он прошелся взглядом по своему телу и небрежно указал на
маленький застарелый темный рубец на локте левой руки.

— Этот появился, когда меня волочили по бетонному полу. Два авторитета после
выпивки решили развлечься, хотели посмотреть, у кого из них братишки лучше в
драке, каждый отправил по одному подчиненному. В результате моим противником
оказался чемпион по тайскому боксу. От начала и до конца я даже волоса его не
смог коснуться. Говоришь, это можно назвать медалью? Очевидно же, что это
просто клеймо позора.

Бу Чунхуа смотрел на него, ни в силах вымолвить ни слова.

— У способных медали сделаны из золота, а у простаков из плоти и крови, сказал
У Юй. — Ну ладно, хватит на этом. Скорее раскроем 502 дело, может, после него
нам дадут коллективную медаль за заслуги.

Он забрал бутылку с водой. Рука Бу Чунхуа застыла в воздухе, а затем медленно
опустилась.

В этот момент пиликнул телефон, извещая о входящем сообщении — то было
присланное на почту письмо от Ляо Гана с протоколом допроса.

У Юй присматривался к нему, пока пил воду. Он думал, что это материалы
вчерашнего допроса жены Ли Хунси, Цзо Цю, однако оказалось, что Мэн Чжао
несколько раз наведывалась в больницу к Лю Ли, чтобы взять у нее показания.

— Для чего тебе это?

Бу Чунхуа склонил голову набок, глаза их оказались очень близко. Он пристально
посмотрел на У Юя:

— Вчера вечером я читал протокол допроса Цзо Цю, и меня никак не отпускали
сомнения.

Озадаченный, У Юй слегка отпрянул, а затем знаком просил продолжать говорить.

— Мы уже знаем, что убийца в 502 деле — это не один человек, а организованная,
масштабная группировка, и «учитель Ба», которого видел хозяин печатной лавки,
может занимать в ней высокое положение или даже быть лидером. На третий день
после ухода Гао Лин из дома он посреди ночи пришел к Ли Хунси, чтобы сообщить
тому новость. Также он сказал, что Гао Лин забрала так называемое крупное
дельце, и что он подключил кого-то, чтобы уладить проблему. Этим кем-то
наверняка и был Гао Баокан, который получил от учителя Ба сто тысяч юаней. Он
преследовал Гао Лин в ожидании удобного случая, но был ею замечен. Именно
поэтому в конце апреля Гао Лин позвонила в полицию.

У Юй кивнул.

— Причина, по которой учитель Ба поручил Гао Баокану, а не Ли Хунси, заняться
Гао Лин, может заключаться в том, что Ли Хунси образован, имеет средства и
более высокий статус в этой организации. Он не мелкая сошка, как Гао Баокан, и
не должен сам выполнять грязную работу, — и тут Бу Чунхуа вдруг сменил
направление мысли: — Но я все никак не пойму: Гао Лин была убита второго мая,
какими бы ни были цели Ли Хунси, почему он направился в дом Гао Лин только
после того, как девятого мая полиция обнаружила ее останки?

У Юй задумался, после чего нерешительно произнес:

— Потому что это всплыло в популярных поисковых запросах?

— Верно, — голос Бу Чунхуа потяжелел. — Потому что до этого он не мог быть
уверен, что Гао Лин мертва.

Иными словами… он не знал, выполнил ли задачу Гао Баокан. Они потеряли с ним
связь!

— Неужели тот погиб в реке? — неожиданно сказал У Юй.

— Судя по скорости течения и уровню воды в Сыли второго мая, вероятность
утонуть в ней довольно высока. Однако Гао Ся рассказывала, что ее племянник
летом часто купается с друзьями и очень хорошо плавает, поэтому нельзя
исключать и того, что он мог просто сбежать, — Бу Чунхуа сделал паузу и
медленно продолжил: — Но если это так, то целью поиска полиции теперь является
не только он… но и костяная маска, которую он забрал.

Костяная маска.

После исчезновения Гао Лин учитель Ба сказал, что на нее плевать, но они не
могут потерять товар. Что подразумевалось под товаром?

В тот дождливый день Гао Лин преодолела несколько километров по берегу реки.
Что же было в ее пухлом рюкзаке, заставившее ее поверить, что она сможет
внезапно разбогатеть?

Ли Хунси, поздней ночью пробравшийся в спальню Лю Ли, явно был подготовлен: он
купил проволоку, скотч, черные пластиковые пакеты и много моющего средства,
однако после того, как Лю Ли вошла в дом, он прятался в шкафу, пока его не
обнаружили. Так что же он искал до возвращения Лю Ли?

Сидевший на краю кровати Бу Чунхуа обернулся. У Юй сидел по-турецки прямо за
ним, в руке он все еще держал бутылку. Они посмотрели друг на друга, и оба
видели ответ в глазах собеседника.

— Возможно, тем самым «товаром», что забрала Гао Лин… — тихо произнес Бу
Чунхуа, — была именно костяная маска.

В комнате стояла пугающая тишина. Спустя долгое время У Юй наконец закрутил
крышку бутылки и с силой потер точку между бровей:

— Что, в конце концов, связывает Гао Лин с этой шайкой?

Бу Чунхуа сказал:

— Духовное ложе.

У Юй его не понял.

— Помнишь, что я говорил? Когда речь заходит о людях из религиозных сект, цели
их всегда сводятся к деньгам, разврату и власти. И культ «Всемогущего Бога» не
исключение. Духовное ложе — один из способов привлечения новых членов. Девушек
с промытыми мозгами заставляют вступать в интимную связь, уверяя, что то воля
Божья и таким образом можно достичь единства души и тела. Большая часть этих
женщин — жены и дочери членов организации, в основном из сельской местности и
без образования.

Бу Чунхуа открыл полученный на почту протокол допроса. Первые несколько
страниц относились к тому времени, когда Лю Ли находилась под кайфом в
отделении Наньчэн:

— С самого начала, с тех пор как мы впервые столкнулись с Лю Ли, меня не
отпускали сомнения. Почему Гао Лин при ней так ругала своих родителей?
Говорила, что они безмозглые, кровь ее сосут, портят ей жизнь. Если то, что
они заставляли ее работать и содержать младших братьев, можно было понять как
«высасывание крови», что тогда значат слова «безмозглые» и «портят жизнь»? Это
не похоже на обычные упреки девушек в патриархальности ее семьи. Затем Мэн
Чжао несколько раз ездила в больницу поговорить с Лю Ли. Она заметила, что при
упоминании Гао Лин, эти слова неоднократно повторялись, причем слова о
необразованности родителей звучали чаще всего, даже чаще, чем обида за то, что
ее не пустили в школу. Что такого сделали Гао Вэй и Сюн Цзиньчжи, что
заставило их дочь, стиснув зубы, люто ненавидеть их необразованность? Сколько
раз шестнадцати или семнадцатилетняя девушка из уездного города имела интимную
связь с проживающим в Цзиньхае Ли Хунси, прежде чем забеременела? Вся семья
жила под одной крышей, неужели родители действительно совсем ничего не знали?

Бу Чунхуа махнул рукой, бросив телефон на простыню и холодно сказал:

— С тех пор как я впервые увидел эту парочку рыдающей навзрыд в коридоре бюро,
у меня сразу возникло ощущение, что тут что-то не так.

У Юй кивнул и, похоже, тоже призадумавшись, спросил:

— И… Что будем делать? Вернемся и допросим родителей Гао Лин?

Это, конечно, было невозможно. Полиция, не имея прямых улик, не может
проводить принудительный допрос родителей жертвы. К тому же Гао Вэй и Сюн
Цзиньчжи явно подготовлены, любой допрос со случайными намеками не даст
никаких результатов.

К тому же родители явились на опознание уже после того, как пропал Гао Баокан
и был арестован Ли Хунси. Значит, в секте уже знают, что они попали в поле
зрения полиции. Сейчас любое расследование в отношении Гао Вэя и Сюн Цзиньчжи,
или даже просто изменение отношения, к ним приведет к тому, что следователи,
кося траву, спугнут змею.

Бу Чунхуа вздохнул и произнес:

— Нужно возвращаться в Цзиньхай и копать дальше, выяснить финансовое состояние
Ли Хунси, социальные связи Гао Баокана и происхождение костяной маски. Такая
ценная вещь не могла вдруг ни с того ни с сего появиться в Цзиньхае.
Независимо от того, хотел учитель Ба и компания продать ее или использовать
иным образом, за этим определенно должна стоять цепочка преступлений, не
раскрытых полицией.

У Юй задумчиво пошевелил затекшими плечами и шеей. Бу Чунхуа некоторое время
наблюдал за ним. Тот через некоторое время остановился, сел на кровать и
покачал головой:

— Все-таки у меня с вами, мусорами, немного отличается мышление.

— …

— Дом Гао Лин, уезд Цзяжуй, находится недалеко от Нинхэ. Если отсюда ехать на
машине, дорога в одну сторону займет максимум полдня, — он посмотрел на Бу
Чунхуа и приподнял бровь, кончики его густых длинных ресниц приподнялись в
легкой дуге, словно подстрекая. — Поедем посмотрим?